С первых дней российской агрессии против Украины открылся и "второй фронт" — ​между родственниками. Споры о войне раздирают семьи и внутри России, и родных по разные стороны границы. Об этом рассказывал Андрей Лошак в своем фильме "Разрыв связи" — он вышел в июне прошлого года. И с тех пор ситуация только ухудшается. Психологи говорят, что сейчас уже поздно кого-либо переубеждать, объясняя, в каких случаях милитаристская пропаганда оказывается сильнее родственных уз.

Осенью прошлого года Нижний Новгород активно обсуждал новость: Вячеслав Мурахтаев, сын независимой журналистки Ирины Славиной, пошел добровольцем на войну с Украиной. В то же время дочь Славиной Маргарита Мурахтаева получила административное наказание за антивоенный пикет на месте самосожжения матери.

Неожиданное решение Вячеслава в семье не приняли.

— Так вышло, что, кроме его жены, с ним больше никто не общается, — говорит Маргарита Мурахтаева. — Он пытался как-то звонить, но я пока не уверена, что готова с ним контактировать. Я с ним перестала общаться сразу же, когда узнала, что он меня обманул: он мне сказал, что ему принесли повестку, а на деле он сам позвонил в военкомат. Семья узнала об этом из интернета.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Дочь погибшей журналистки Ирины Славиной — о войне, преследовании и уехавшем на войну брате

— У меня был выбор, и я его сделал, — заочно дискутирует с сестрой Вячеслав Мурахтаев. — Да, я не одобряю Путина! Но Крымский мост взорвали, Белгород пытаются бомбить! Не дай бог, они взорвут мост, а по нему будет ехать моя семья! Я не могу этого допустить.

Вячеслав признается, что многое из увиденного в армии его не устраивает, но тут же вновь срывается на пропагандистские лозунги:

— Победа будет за нами! Всё дело в правде! Я не иду умирать — я иду помогать нашим бойцам.

— Телек он не смотрел… Возможно, окружение как-то повлияло на его действия, — предполагает Маргарита.

Размолвки в семьях из-за войны могут приобретать довольно острый характер. Еще три года назад Татьяна Степанова была молодежным мэром города Дзержинска в Нижегородской области. Эту общественную должность она потеряла из-за поста в соцсетях, в котором городские власти усмотрели неуважение к "Единой России". Татьяна остро переживала увольнение, а с началом войны ее бескомпромиссная позиция привела к конфликту с родителями:

— У мамы дома постоянный Соловьев в телевизоре, Путин — красавчик, его фото у нее в инсте. У нас постоянные ссоры. Я однажды пришла к ним в футболке "Х.. войне!" — меня папа чуть не избил, душить начал! Это вообще какой-то треш! Его мама утолкала в другую комнату — я уехала, и с тех пор мы с ним не разговариваем.

Москвичка Ева Письменная прошлой весной уехала жить в Тбилиси — и полностью перестала общаться со своей тетей, уроженкой Севастополя.

— Но тут, знаете, всё по Петрановской (семейный психолог —​ Радио Свобода): рассыпались те отношения, в которых давно была трещина, — говорит Ева. — В мирное время мы уже давно очень мало общались, потому что выносить это всё было тяжело, а сейчас мне просто надоело терпеть. Она пропутинская, а муж у нее с фашистскими и антисемитскими взглядами. Сейчас они живут в Москве, отдыхать ездят только в Крым, потому что там "нет черных". Для них с мужем это война Путина с продажным Западом, который отравляет России жизнь. Говорят, что никуда не уедут и трудностей не боятся. "Трудности" для них — это дефицит, бедность, закрытие Европы. Тот факт, что убивают людей, ее не волнует: "Хохлы сами виноваты". Меня не перестает удивлять такой взгляд на истребление людей, так как тётушка большую часть своей жизни проработала в реанимации новорождённых и отлично знает, что такое несправедливая смерть.

Психолог, когнитивно-поведенческий терапевт Анна Мовшевич подтверждает: нынешние "разрывы связей" — процесс, запущенный уже достаточно давно. Запущенный во всех смыслах.

— Я абсолютно убеждена, что никакая пропаганда не сработает внезапно, — говорит Анна. — Любая пропаганда должна лечь на какие-то схемы. У нас в голове есть схемы восприятия мира — их называют когнитивными. И пропаганда может удачно ложиться на твою схему — например, схему уязвимости, когда ты либо ведешь себя как конформист, либо, наоборот, "показываешь зубы", усиливаешь агрессивность, чтобы напугать. И сейчас мы просто видим финал этих историй — но, наверное, этот семейный разрыв шел давно. Мы же часто думаем: "Ну сидит бабушка перед телевизором, ну сходит с ума — и чего такого?! Лишь бы не лезла и не учила, как воспитывать моих детей!" То есть многие не проясняли это со своими родственниками — а сейчас уже тот момент, когда поздно.

В семьях, где есть родственники как в России, так и в Украине, ситуация еще тяжелее, поскольку семейные дрязги накладываются на реальную угрозу жизни. Некоторые опрошенные украинки попросили не называть их настоящих имен — возможно, так проявляется надежда сохранить остатки мира с родственниками:

— В декабре написала мне двоюродная сестра из Белгородской области: "Как вы там?" Блин, вы серьезно?! Я аж дар речи потеряла! Первый раз написала мне 24 февраля, а второй — в декабре. Видите ли, над ними ракеты летают, им страшно! Поздравила меня с новогодними праздниками, я говорю: "А шо заранее? Боитесь не дожить?" Обиделась, — рассказывает харьковчанка Алина

— Многие родственники украинцев из Белгорода раньше очень часто приезжали в Харьков — гулять, отдыхать, — говорит психолог из Украины Елена Кохненко. — А потом стали говорить: "Ничего, потерпите, вас скоро освободят и тогда мы увидимся. А сейчас пока вам нужно спрятаться или уехать! Но вообще, мы пришли вас спасать!" Таких историй действительно очень много, их сотни. Я и на своих сессиях их слышала и читала уже задокументированные факты. Повторяется одно и то же: "Потерпите — и мы вас спасем!" Это говорят и мужчины, и женщины в тех семьях, которые живут в России, тем, кто живет в Украине.

Елена родилась в Полтавской области, 15 лет жила в России, а четыре года назад переехала в одну из стран Европы. Она рассказывает, что впервые начала работать с беженцами в самом начале войны — и это был настолько травмирующий опыт, что надолго ее не хватило. Она почувствовала ухудшение здоровья, слегла из-за того, что не могла абстрагироваться от происходящего. После она решила заняться волонтерством и помощью ВСУ. Но навсегда сохранила в памяти все истории женщин из Мариуполя, Ирпеня, Харькова и других украинских городов.

— Тут таких историй можно сотню писать, — соглашается еще одна харьковчанка Ольга. — У меня друзья развелись на этой почве, 26 лет вместе! Соседи друг с другом не разговаривают… Тут знаете сколько коллаборантов — тьма! Особенно "55 плюс". Никогда бы не подумала!

59-летняя пенсионерка из Москвы Татьяна Орлова (фамилия изменена по просьбе женщины) — наполовину украинка. Рассказывает, что всегда жила с украинскими родственниками душа в душу. Правда, последний раз они собирались вместе еще в 1996 году — и жалели о развале СССР:

— Потом началась какая-то дикая ситуация: их начали по ТВ обрабатывать, настраивать против русских, — делится своим пониманием ситуации Татьяна. — Мне сестра тоже как-то в "Одноклассниках" написала: "Поскорее бы Украина стала частью Европы, будем ездить по всему миру, инвестиции будут". Я ей тогда напомнила про наше общее сожаление о развале СССР. Она ответила: "Не надо смотреть в прошлое, надо смотреть в будущее". И вообще, типа, мы мешаем им развиваться… Я не знаю, что с ними происходит. Они как одурманенные все. Когда Крым присоединили, они были категорически против. А когда началась СВО, мы вообще перестали общаться. Сестра меня везде заблокировала. Почему я ее не блокировала, когда они Донбасс бомбили? Поддерживаю ли я СВО? Да, поддерживаю. Но я не поддерживаю смерть людей — ни с одной стороны. Я не понимаю, почему всё так получается. Мы жили вместе в Российской империи, в СССР, а сейчас мы, как палестинцы и израильтяне, не можем ужиться рядом — даже в одной семье не можем сосуществовать мирно. Это ужасно. А родне с Украины — бог судья.

— Пропаганда сильнее всего бьет по родственникам. Потому что чужих как-то не так жалко. А тут росли вместе, одни и те же книжки читали, и — бац! Глаза стеклянные, слюна капает и что-то там про восемь лет в 101-й раз бормочет, — говорит живущий теперь в Тбилиси предприниматель и сценарист Дмитрий Зотиков. — За одним столом с тобой сидит, огурец на вилку нанизывает. Говорит: "Шанмырк, шанмырк. Ихтамнет" (Дмитрий произносит "Крымнаш" задом наперед, намекая на "Абырвалг" Шарикова — Радио Свобода). И все в окно смотрит. Вдруг НАТО уже из-за угла атакует… Смех смехом, но сейчас такое практически в каждой семье. "Шанмырком" может оказаться кто угодно. Папа, мама, брат, сестра. Даже ребенок, в которого вы столько книжек впихивали, что, казалось, в голове для всяких там Симоньян нет места.

— У меня часто спрашивают, что же делать в такой ситуации. Ну со мной здесь разговор короткий! Я бы либо просто минимизировала всякие контакты, эту тему не затрагивая, либо вообще прекратила общение. Да, людям сложно не подстраиваться под своих родных. И всё же не стоит этого делать! Потому что вся жизнь может пройти в этих подстраиваниях под тех, кто полностью в зомби-пропаганде, — так и себя можно потерять, психику поломать, — советует психолог Елена Кохненко.

По мнению когнитивного терапевта Анны Мовшевич, вытащить человека из-под влияния пропаганды у родственников действительно не получится — это работа специалистов. Долгая и кропотливая — и не всегда с гарантированным успехом.

— Есть такое понятие в психиатрии, как индуцированный бред, — объясняет Мовшевич. — Его можно внушить огромному проценту людей. Любой бред — про инопланетян, про нацистов, про кого угодно. И даже не особо квалифицированный психиатр знает простую формулу: для того чтобы только начать с человеком работать, его нужно отключить от источника бреда на две-три недели. Полное выключение из бредовой среды! А если человек подключен к источнику бреда — он может не смотреть телевизор, интернет, просто ходить на работу, общаться с теми, кто смотрит, — всё бесполезно! Там идет страшная травматизация. И людей из этого состояния индуцированного бреда должны вытаскивать специалисты. Этот метод работает с теми, кто, допустим, чертей по квартире гоняет — но пропагандистский бред ничем от этих чертей не отличается.

—​Есть ли у вас примеры удачного "лечения от пропаганды"?

— У меня есть клиентка, она из Москвы, но уже 20 лет живет в Америке. Клиентка — абсолютно американская женщина, у нее дети-американцы, муж-американец. И где-то десять лет назад она перевезла в Америку бабушку, которой сейчас уже под 80. Внучка собирает деньги Украине — и жалуется, что бабушка изрыгает им проклятия. Оказывается, моя клиентка сама, за свои деньги, установила бабушке спутниковую тарелку! "Облучатель" облучает бабушку, а та потом всю семью терроризирует! Мне потребовалось две сессии, чтобы убедить эту тарелку просто выключить! Через месяц бабушка начинает хотя бы что-то слышать, выходит из этого поля. Но это только первый шаг! Понимаете, когда у человека активизируется когнитивная схема, она становится всесильной, управляет его восприятием. Психотерапевт может эту схему ослабить, в самом лучшем случае — помочь человеку эту схему распознавать. Это как у больного астмой — вот он чувствует, что приступ начинается, и он себе ингалятором брызгает. А родственникам туда соваться, к сожалению, бесполезно.

Оригинал публикации: Радио Свобода

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.